24.07.2020
Робкий закон
Государство опасается некоммерческих организаций
Валерий Панюшкин,
главный редактор Русфонда
На прошлой неделе был подписан президентом и с 1 сентября вступит в силу Федеральный закон №189‑ФЗ «О государственном социальном заказе...». По этому закону государство сможет поручать оказывать социальные услуги населению не только своим собственным структурам, но и некоммерческим организациям, которые зачастую за те же деньги готовы предоставлять людям более качественную помощь. Закон будет действовать лишь в некоторых пилотных регионах, список которых должно составить правительство, и лишь по шести не самым ключевым направлениям социального обеспечения. Государство либо не принимает НКО всерьез, либо боится, что его собственные социальные структуры не выдержат конкуренции.
Шесть направлений деятельности, в которых НКО могут претендовать на получение государственного заказа, выглядят довольно маргинальными: социальное обслуживание, санаторно-курортное лечение, паллиативная помощь, создание благоприятных условий для туризма, спортивная подготовка и содействие занятости населения. При всем уважении к этим сферам деятельности пора признать, что НКО способны решать куда более глобальные задачи: эффективно заниматься лечением, реабилитацией, образованием, экологическими и культурными программами. Во всем мире давно это понимают. Достаточно пары примеров. Крупнейшие регистры доноров костного мозга в Великобритании и Германии являются НКО и государство покупает у них трансплантат для своих граждан. Крупнейший реабилитационный центр Европы Институт Гуттмана в Барселоне – это НКО, и государство платит ему за реабилитацию людей, перенесших инсульты или травмированных в автокатастрофах.
Нам не удалось добиться от законодателей внятных объяснений того факта, что список направлений деятельности, в которых НКО могут претендовать на госфинансирование, оказался таким скромным. Однако директор Агентства социальной информации и член Общественной палаты Елена Тополева-Солдунова, принимавшая активное участие в обсуждении закона, рассказала, что изначально закон содержал около пятидесяти направлений деятельности, в которых НКО могли претендовать на социальный заказ государства. С каждым новым витком обсуждений этих направлений становилось все меньше. В правительстве, в Государственной думе и даже в администрации президента опасались, что по многим направлениям НКО смогут предложить настолько более качественные услуги населению, что государственные структуры окажутся не у дел, придется закрыть их и уволить множество людей. А когда государственные социальные службы, не выдержав конкуренции, перестанут существовать, вот тут-то, дескать, злонамеренные НКО и задерут цены, наживаясь на бедах людей, – такие опасения всерьез высказывались, и список возможных областей государственного социального заказа сжимался, как шагреневая кожа.
Из двух этих опасений второе абсурдно: НКО не могут наживаться по определению. И если вдруг попробуют наживаться, то есть получать прибыль, то это дело прокуратуры.
А вот первое опасение – что государственные структуры не выдержат свободной конкуренции с НКО – весьма резонно. Если, например, представить себе свободное соревнование между Национальным регистром доноров костного мозга (Национальным РДКМ), который строит Русфонд, и государственными регистрами доноров костного мозга, то Национальный РДКМ, конечно, в открытой конкурентной борьбе выиграет. Русфонд, НКО, строит регистр втрое дешевле и вдвое быстрее, а у государственных регистров только то преимущество, что они государственные. Но для того и нужна конкуренция, чтобы качество услуг повышалось, а затраты снижались. Государство могло бы искать способы сделать свои структуры более эффективными, а не поощрять их малую эффективность отчаянными протекционистскими мерами.
Речь идет об общественном благе – спасении человеческих жизней в условиях ограниченного бюджета. Остается надеяться, что государство наберется смелости и расширит список направлений деятельности, где НКО могли бы конкурировать за государственные деньги с государственными структурами.
